Одним из запоминающихся
событий на полигоне был приезд П.Н.Потехина - нашего начальника главка, именно
он начал традицию непрерывного присутствия на Байконуре руководителя
министерства, ответственного за конкретное изделие. Ему министр поручил к
Ноябрьским праздникам 1985 г. собрать изделие 5С.
Это был уже начальник. Он стал давать указания всем. Выйдя из
технологов и хорошо понимая в этом деле, он по сути подменил директора филиала
завода "Прогресс" Н.С.Шуракова. Организовал диспетчерскую службу на филиале,
постоянную связь. Он знал, когда именно и какая деталь поступит из Куйбышева на
сборку. Он изучил все трубопроводы. Знал номер каждой трубы и принадлежность ее
системы.
- Куда несешь трубу? - спрашивал он рабочего, шедшего с
трубопроводом от стапеля сборки хвостового отсека.
- Как "куда", на пассивацию.
Павел Никитович смотрел в свои записи.
- Какой номер трубопровода?
Рабочий называл, и тут же гром среди ясного неба:
- Уволю! Неси в хвост и устанавливай. Она уже прошла все, ей
место в сборке.
Угроза увольнения действительно была. Может, и не само
увольнение (это прерогатива директора и профкома), а вот перевод на другую
работу был реальностью. А это означало потерю заработка. Ведь рабочие-трубачи
получали на сборке в три-четыре раза больше инженера. Многие приехали в филиал
именно на заработки. Работая семьей, они могли очень быстро купить и личный
автомобиль, и кооперативную квартиру. Нужно добавить, что к зарплате добавлялись
еще неплохие командировочные, да коэффициент за специальные и погодные условия
был 1,5. Гегемон знал дело туго и порой не торопился со сборкой. Он хорошо
понимал, что следующий нажим приведет к тому, что зарплата только увеличится. А
конец авралам - конец и большим заработкам.
Свою жизнь, а точнее досуг, они устраивали сами. Получив
землеотвод на берегу Сырдарьи, они организовали базу отдыха. Используя отсеки от
царь-ракеты H1, соорудили павильоны, комнаты отдыха, беседки, раздевалки, вырыли
котлован под искусственное озеро. Вода насосами подавалась из Сырдарьи. Она
выбивалась мощными струями из созданного умелыми руками фонтана и самотеком
наполняла озеро. Подъезжаешь к базе, а за километр видны струи фонтана. Это
означало, что уровень в озере "сел" от жары и его наполняли.
Инженеры нашего филиала тоже не отставали от гегемона.
Неподалеку от фонтана они построили небольшой домик комнат на десять, с большой
верандой, хранителем сего был Егорыч. Так все звали Николая Егоровича Шашина. Он
был одинок. Мы не расспрашивали о его судьбе. Считали это неприличным. Наверное,
что-то надломилось в его жизни и он ушел в одиночество. Круглый год он жил в
этом строении. Продукты ездил покупать на ближайшую станцию Дюрмень-Тюбе, а
иногда по льду на велосипеде добирался до города. Зимой домик обогревался
электрическими батареями, и, когда повреждался кабель, а это происходило
довольно часто, Егорыч забирался под несколько матрасов и согревался только
собственным теплом. За водой приходилось ходить на запасной пункт управления
(это примерно километра три). Летом было несколько легче. Ведь каждую пятницу,
субботу и воскресенье у него были отдыхающие. Некоторым подспорьем ему в
продуктах служила рыбалка, но не было случая, чтобы, когда мы приезжали, он не
угостил нас ухой. Привезенные нами шашлыки тоже были неплохи, но уха Егорыча
давала им сто очков вперед. А чай из верблюжьей колючки, который, по утверждению
Егорыча, был самым целебным!
Как-то приехал на полигон главный конструктор Волжского
филиала Б.Г.Пензин, сказал, что П.И.Кирсанов уезжает в Куйбышев и вместо него
остается Г.Г.Романов. Нас познакомили. Мне он сразу приглянулся.
Волгарь-здоровяк с доброй улыбкой на лице производил впечатление уравновешенного
и уверенного человека. Позже я убедился, что это было действительно так. Все
конструкторское сопровождение изготовления центрального ракетного блока было за
ним. У него было несколько подразделений, и конструкторских, и испытательных.
Общее число работающих доходило до двухсот человек. Чтобы управлять таким
коллективом, требовалась достаточная компетенция самого руководителя. Геннадий
вырос буквально на глазах. Сейчас кажется, что и месяца не прошло, как он решал
все сложные вопросы и по КД (конструкторской документации), и по производству.
Хотя вхождение его на новую должность было плавным, и очень помог ему
П.И.Кирсанов.
Должность заместителя Главного конструктора по сопровождению
производства ужасно беспокойная. Чуть что случись в производстве - ударили по
трубе, вмятина на сильфоне или что еще, и поднимают тебя среди ночи: отпиши, что
это допустимо. В таких ситуациях нужно иметь не только твердый характер, но и
достаточную техническую эрудицию, чтобы принять правильное решение. Ведь
последнее слово всегда было за ним, за Геннадием. Он блестяще выходил из этих
скользких положений, никогда не сделав ничего в ущерб надежности. Мне долго
пришлось с ним работать в паре, и я всегда был спокоен, когда Геннадий был
рядом.
Он не стеснялся, если вопрос был для него слишком сложным,
обращаться ко мне или к Главному, и это только усиливало положительные черты.
Были случаи, когда рабочий допускал ошибку, отклонение от требований
конструкторской документации, а это - брак, списание затрат на завод и потеря
заработка рабочих и мастеров. Вот и бегают за конструктором, чтобы он выпустил
"извещение на доработку", вместо того чтобы технологи оформили "карточку
разрешения". В первом случае вина ложится на конструктора, а поскольку это
опытные работы и "взятки гладки" - никто не страдает. В другом случае - вина
завода. Вот и идет перетягивание канатов. И здесь Г.Г.Романов действовал очень
разумно. Он понимал, когда можно пойти навстречу производству, а когда - нет. Он
успел увидеть плоды своего труда: и первый пуск "Энергии", и второй. Затем
судьба распорядилась иначе. Он умер в расцвете своих творческих сил, оставив о
себе самую светлую память.
Работа над проектами продолжалась и днем, и ночью. Вот и
закончена сборка хвостового отсека, можно приступать к соединению его с
водородным баком. Бак окислителя уже состыкован с межбаковым отсеком. Дальнейшая
сборка центрального блока проходит уже легче. В успех нашего дела по созданию
системы "Энергия-Буран" многие не верили. И было особенно обидно, когда не
верили наши же руководители, но занимающиеся другой тематикой.
Один из случаев мне запомнился надолго. От нашей организации
на полигоне собрались две команды. Одна занималась подготовкой к пуску станции
"Мир", другая - МКС "Буран". Надо отдать должное тому, что люди, испытывавшие
станцию, трудились так же, как и наши. Но все ра6оты были обставлены помпезно.
Сроки создания были определены в один год от выхода Постановления ЦК и Совмина.
Так что моим сослуживцам досталось, ведь приходилось работать круглые сутки, да
еще вметете с военными испытателями. И они с честью выполнили поставленную
задачу. Через год и 1,5 месяца, а именно 20 февраля 1986 г. станция "Мир" была
запущена на орбиту.
Но я рассказываю об осени 1985 г., когда испытания станции
"Мир" были в полном разгаре. Вот возвращаюсь с работы, подъезжаю к гостинице. На
скамейках у входа расположились испытатели, как мы говорили, работающие по
пилотируемой программе. В то время в этой гостинице жил один "бурановец". Вечер
был удивительно теплым и мягким, даже без комаров. Такие вечера - довольно
большая редкость для Байконура. Вот и вышли наши ребята посидеть на скамейку,
поболтать.
Здороваюсь, прохожу мимо. И вдруг один из наших
руководителей, вальяжно развалившись на скамейке, спрашивает:
- Ну как у тебя дела?
- Идут помаленьку. Отсеки соединили.
- А ты думаешь, кому-то нужна твоя бутафория?
- Что?! И это ты говоришь мне при всех? - я как-то невольно
перешел на "ты". - Как ты можешь это говорить при всех? Если ты не веришь,
почему ты у руководства?
Я буквально рассвирепел:
- Ты же хорошо знаешь, как это все создается. Ты объезжал
объекты, ты же видел, как офицеры на посадочном комплексе живут с женами и
детьми в фанерных домиках. У их детей от песка и пыли воспаленные глаза. Порой
по трое суток они бывают без воды. Ты все это видел. Как ты можешь их обидеть и
как ты можешь у нас работать, не веря в тему?
Вальяжность прошла, он весь напрягся. Видно, ему стало
неудобно перед сотрудниками.
- Придется об этом доложить Глушко, - сказал я в заключение и
быстро вошел в гостиницу, заметив при этом, как он побледнел.
Утром следующего дня прихожу в кабинет, опять обычная
текучка. Но уже виден свет в конце, казалось бы бесконечного, туннеля.
Примерно в 9 часов по Москве, местное время 11 часов, звонок
Главного:
- Что там у тебя с ... ?
- Ничего особенного.
- Ты не горячись. Я скоро прилечу, разберемся.
- А я и не собираюсь. Обидно только.
- Ничего, потерпи.
Как потом оказалось, после того как я ушел в свой номер, этот
руководитель вышел по дальней связи на своего Главного. Видно, мой монолог
подействовал, и его испуг был серьезный.
- Тут произошла неприятная история, успокой Славку, пока он
не наделал глупостей, - просил он по телефону. По прибытии Главного мы собрались
втроем.
- Приношу свои извинения. Я же пошутил.
- Таких шуток не понимаю и не принимаю.
- Ладно, - сказал Главный, - считаем инцидент исчерпанным.
Прошло много времени, но это запомнилось на всю жизнь. Могу
понять, когда обижают меня лично, а вот когда обижают мое дело, моих соратников,
протест, словно взрывная волна, вырывается изнутри и порой хочется, не
сдерживаясь, дать по морде обидчику.
Центральный блок собран. Необходимо перевести машину в
соседний пролет и поставить на КИС, т. е. провести ее проверку на
контрольно-испытательной станции.
Сразу вспомнили специально изготовленный для этих целей
злосчастий железнодорожный агрегат. Имея малую базу (железнодорожная колея
стандартная), от ветровых нагрузок он не только мог сойти с рельсов, но и просто
опрокинуться. Что делать?
- Я думаю, что можно использовать агрегат на автомобильном
ходу, который предназначен для доставки отсеков с посадочного комплекса в МИК, -
выступил с предложением Г.Я.Сонис.
- А на что он рассчитан? - спросил Главный.
- На перевозку 50 т.
- А какой у нас сейчас фактический вес?
- Думаю, тонн 80-90.
- Давайте попробуем, но необходимы меры предосторожности,
рисковать мы не можем.
- Одна из мер - это приварить ограничительные стойки по углам
транспортной рамы. Площадка ровная, крепеж нам не нужен, а от опрокидывания мы
застрахованы.
- Согласен, - отвечает Борис Иванович.
Стойки удивительно расторопно изготовлены, да еще и
регулирующимися, и приварены к транспортировщику. Осторожно перегрузили
60-метровый центральный блок. Наступил вечер. Открыли шестидесятиметровые по
высоте ворота. В зал, рыча мощным двигателем, въехал тягач "Ураган". Многие их
видели по телевизору. Это они перевозят передвижные ракетные комплексы.
Подцепили транспортер. Можно двигаться. К Главному подошел
Григорий Яковлевич.
- Борис Иванович, я прошу, подпишите борт-журнал на
перевозку. Я подписал, но хочу, чтобы и вы подписали.
- Где журнал?
- Со мной.
- Давай. Отвечать вместе будем.
Главный понимал все запасы, которые закладывают наземщики,
взял ручку и закрепил подпись главного технолога. Сонис легко вздохнул и дал
команду начать движение.
Медленно двинулись из МИКа. На улице ночь разбросала свои
небесные узоры. Холодно. Ветерок вроде и не сильный, но пробирает до костей. Не
выдержали, сели в автомобиль и через стекла наблюдали за процессией. У каждого
угла транспортной рамы идет рабочий, чтобы в случае необходимости выдвинуть
страховочную стойку. Более часа продолжалась эта операция. Казалось, прошла уйма
времени. Но вот мы и в четвертом пролете, который встретил нас огнями и тепловой
завесой. Дальше уже привычные крановые дела. "Подставки" - так мы называли
силовые макеты боковых ускорителей - на месте. Подготовлен и график: за десять
суток собрать пакет.
Еще много всяких мелких и больших нюансов, как технических,
так и организационных, пришлось преодолеть. Но в преддверии долгожданного
события - огневых испытаний - все чувствовали себя на подъеме. Каждый старался
помочь советом, предлагал себя в исполнители той или иной работы - только бы
дело шло быстрее вперед. Как-то неожиданно подкрался новый 1986 г. Министр
разрешил всем встретить его дома в кругу семьи. На новогодние праздники
наступило некоторое затишье. Но уже 4 января все были на месте, и испытания уже
собранного пакета начались полным ходом.
23 января - окончательный доклад техническому руководству, и
дается добро на вывоз ракеты на УКСС. Все происходит, как обычно, в традициях
Байконура. Опять все собрались перед воротами, провожая в этот нелегкий путь
ставшее до боли близким изделие. Как оно поведет себя на испытании? Вернется ли
назад в свой дом? Сомнения гложат каждого, а вдруг... Мы понимали, что все, что
сделано и испытано, должно сработать. Должно! И мы понимали, что в противном
случае начало летных испытаний отодвинется примерно на год.
Мотовозы потянули установщик с ракетой. Зрелище это тоже
уникальное, когда видишь, как в степи плывет этакая громадина, не торопясь,
величаво, именно плывет. Мотовозы по сравнению с уложенной на установщик ракетой
- просто букашки, которые издали и заметить трудно. А ведь это обычные спаренные
магистральные железнодорожные тепловозы.
Весь путь до УКСС занимал примерно часа четыре. Уже подписан
формуляр о приеме изделия испытателями из НИИхиммаш, и расписаны оперативки на
УКСС, и первая уже назначена на вечер этого дня, а изделие неторопливо
приближается к нулевой отметке. Нулевая отметка - это то место на стенде, куда
устанавливается изделие и где оно проходит испытания или откуда оно стартует.
Уже говорилось, сколько систем и сооружений задействовано при
испытаниях.
К приему изделия наземщики готовились тщательно, обкатав все
процессы "всухую", без изделия. Все проверено. Ждут. Установщик занимает свое
рабочее положение, подключается к энергосети и издает характерное жужжание. Это
означает начало подъема стрелы установщика с ракетой. 45 минут идет подъем
изделия. Оно зависает вертикально над проемом и медленно оседает на опоры.
Байонеты пусковых марок захватывают его и притягивают намертво к опорным
площадкам.
Наступает время подключать пневматику, гидравлику, электрику.
Все это делается автоматически. Первое, что после этого испытывается, - вновь
образованные связи. Не текут ли гидравлические стыки? не травят пневматические
стыки? все ли контакты электроцепей нашли друг друга? Первое время нас особенно
мучили электроразъемы автоматической стыковки ленинградской разработки "Бутаны".
В автоматическом режиме нужно было соединить одновременно более тридцати
разъемов. А в каждом из них около двадцати двух контактов. Конечно, не обошлось
без замечаний. Один разъем пришлось заменить. Приступили к автономным проверкам
отдельных систем, все нормально, отклонений от норм нет. Приближались
комплексные испытания ракеты. Из Москвы прилетел министр. В те времена было
модным дарить к праздникам производственныe подарки. Вот и мы ко дню Советской
Армии 23 февраля постарались также провести первое огневое включение.
Рано утром 22 февраля начались подготовительные операции.
Предполагалось, что испытания пройдут днем. Поэтому работу начали в 6 часов
утра. Провели азотную подготовку, т.е. заменили воздушную атмосферу водородного
бака на азот, затем вытеснили азот и в бак подали газообразный водород, и
наконец пошла заправка.
Мы все задраены в бункере управления, это примерно 7 км от
ракеты. Визуальные наблюдения только по телевизору, кстати, они мало что говорят
о состоянии изделия. Основную массу информации получаем от системы измерений.
Зал управления находился на втором этаже бункера, первый же
этаж был занят, в основном, обеспечивающими системами. Командный зал
располагался как бы на третьем этаже, а напротив него - зал управления
технологическими системами (управление наземкой). Но вся информация приходила к
"первому" в командный зал. Именно он знал, что происходит на комплексе в любой
момент времени. Сюда шли доклады со всех автономных пультов и зала управления
наземкой.
"Первым" был А.А.Макаров. Рядом - Б.И.Губанов и В.М.Караштин,
заместитель Генерального, руководитель испытаний. За ними расположились
"большие" начальники: министр, командующий космическими силами генерал
А.А.Максимов, их заместители и руководители головных предприятий.
Мы с главным конструктором водородного двигателя B.C.Рачуком
тоже сидели во втором ряду и напряженно всматривались в телевизионные табло, где
высвечивались параметры двигателя. Заправка подходила к концу. Напряжение росло
с каждой минутой. Пошла циклограмма запуска. Не догадались в то время установить
микрофоны на "нуле", поэтому на экране телевизора мы видели только картинку без
звукового сопровождения. Все интуитивно вслушивались и ждали грохота двигателей.
Но вот, наконец, и долгожданное белое облачко появилось под
ракетой. Есть запуск двигателей! Что-то промелькнуло яркое и... На большом
экране высветилось АПП - аварийное прекращение пуска. От момента запуска до этой
команды прошло 52 секунды.
Тишина стоит гробовая. Что случилось?! И что делать дальше?
Времени на раздумье очень мало. Можно ли повторить операцию? Основное правило
испытателей гласит: "Не двигайся дальше, пока не поймешь, что произошло с
изделием".
Первый анализ показал, что через 2,58 секунды после команды
"пуск" повысилась температура в газогенераторе одного из четырех двигателей. Это
означало, что что-то произошло с подачей топлива.
Как выяснилось чуть позже, произошел останов бустерного
насоса горючего этого двигателя. Дефект полностью подтвердили, когда разобрали
этот насос. Оказалось, что при сварке выхлопного коллектора к корпусу насоса
"прихватили" заодно пяту ротора.
По первому анализу вывод был один: нужно сливать топливо.
Главный доложил министру.
- Принимайте решение, - ответил министр.
Я взглянул на Макарова и понял, что еще что-то произошло. Он
шептался с В.Г.Хаспековым, подключился Б.И.Губанов, позвали С.А.Петренко.
Подошел. От услышанного стало нехорошо. Потеряли управляющее давление!
Все клапаны на ракете открывались в основном высоким
давлением от пневмосистемы. А этого давления и не было. Ракета стоит
неуправляемая, и залитые 600 т жидкого кислорода и 100 т жидкого водорода
превратились в огромную бомбу.
Нужно было срочно принимать решение. Первое, что просилось, -
то переключить на земле основной контур на резервный. Другого выхода никто не
мог предложить.
Для этого нужно было ехать к заправленному изделию - к этой
бомбе. Подключился министр. Нужны были знающие добровольцы. Первым в этой группе
оказался работник НИИхиммаш В.Н.Кузнецов, ответственный за безопасность работ. С
ним Вагиф Исаев и еще четверо. Как-то мы и не поняли, когда из ближайшего
окружения растворились военные, в том числе и командир эксплуатирующей части.
Автомобиль со смельчаками поехал к нулевой отметке. Наблюдаем
за им по телеэкрану. Связь есть. Вот они попали в сооружение и вручную
перекрывают клапан.
Вздох облегчения прошел по залу. Теперь нужно, чтобы они
быстрей вернулись.
Время летит с бешеной скоростью. Компоненты в баках "пухнут",
деление поднимается до максимального расчетного.
Пока смельчаки ездили к ракете, наши двигателисты
В.Г.Хаспеков, Я.Александров, В.Б.Лыфарь судорожно искали другие пути выхода из
ситуации. В голове у Валеры Лыфаря была вся пневмогидросхема блока. Он мог, как
говорят, с закрытыми глазами, среди ночи ответить на любой вопрос по схеме. Знал
характеристики каждого клапана, пневмощита, трубопровода, фильтра, редуктора и
т.д. Это очень помогло им троим найти еще один обводный путь. Давление вышло за
пределы допустимого. Остался только запас по прочности. Оперативное техническое
руководство - прямо за столом "первого".
Главный принимает доклад В.Г.Хаспекова. И вот звучит голос
"первого":
- Всем занять свои места. Продолжаем работу.
От этих слов отлегло на душе. Четкие команды нового
технологического плана, утвержденного Главным, следовали одна за другой.
Давление стало падать, пошел слив компонентов. Процесс этот
длился несколько часов. Затем выпаривание.
Министр попросил дать ему список тех, кто ездил под
заправленную машину. Обещал в качестве премии по окладу. (Обещание выполнил.)
Потеря управляющего давления, как выяснилось позже, произошла
из-за разрушения трубопровода Ц7331-90. Запомнил этот девяностый трубопровод на
всю жизнь.
Теперь осталось выяснить причины, почему это произошло.
Образцы сломанного стыка отправили на исследование в ЦНИИМВ (теперь это НПО
"Композит"). Руководил этой организацией С.П.Половников, а на полигоне
доверенным лицом был его заместитель Ю.Г.Бушуев.
На следующий день министр собрал совещание и попросил
доложить план дальнейших действий. Как не хотелось снимать ракету и возвращать
ее в МИК!
Главный, проанализировав сложившуюся ситуацию, сказал, что
можно все исправить без съема изделия с пусковой установки. Двигателисты
подтвердили, что могут заменить детали бустерного насоса на "нуле" и это будет
даже удобней. Попросили только сделать необходимые стремянки и палатку от ветра.
Мне тогда показалось это очень смелым заявлением.
Необходимые решения и указания были приняты и даны.
Н.С.Шураков обещал обеспечить в течение суток всем необходимым воронежцев.
Рабочие Воронежского механического завода под руководством А. Г.Плиса принялись
ликвидировать неполадки в бустере.
Сложнее было дело со злосчастным девяностым трубопроводом.
С.А.Петренко сообщил в Куйбышев о случившемся и попросил сымитировать такую
поломку на аналогичном трубопроводе. Ведь в выводах комиссии было записано, что
разрушение трубопровода по линии "КО" произошло в околошовной зоне сварного шва
из-за некачественной сварки, сверхнормативного нагружения при монтаже,
повреждения при эксплуатации.
Самарцы провели около сотни испытаний аналога: варили
вручную, с затягом, ломали, давили. Так и не смогли сымитировать дефект.
Следовал один вывод - дефект присущ только тому трубопроводу,
который был на ракете, т. е. единичный. И здесь главное слово было за
материаловедами. По их докладу, в материал трубопроводов, а материал был
разработан специально для "Энергии", попала медь, присутствие которой в металле
приводило к тому, что это место становилось хрупким и теряло прочность. По своим
характеристикам примерно в два раза новый материал превосходил существующие, но
был очень чувствителен к содержанию меди.
Послали специальную комиссию в Первоуральск, откуда
поступали трубопроводы. На валках нашли следы меди. На изделии провели все
доработки. Нужно было принимать решение о дальнейших работах. Опять комиссия.
Опять пытает министр о состоянии систем, опять А.А.Максимов выясняет мнение
своих военпредов. Все дают добро на продолжение. Особенно досталось Ю.Г.Бушуеву.
Он подготовил небольшие плакаты и на все выпады и каверзные вопросы отвечал
спокойно и уверенно, вселяя во всех так необходимый оптимизм. Решение принято.
Вперед!